Alexander Samoilov

Samoilov Alexander Victorovitch (born November 17, 1950). Self-taught, Samoilov is one of the most prominent and enigmatic Russian artists of the twentieth and early of twenty-first centuries, and "A damn fine photographer" according to Cole Weston upon seeing several of his works.

The master’s validity is so significant that if any artistic research is to be carried out, his position in photography may be adequately understood only in the relevant historical context. In his Statement (1959), Minor White called to see in objects what else they are, and said that he understands “very well what Freud meant by the little ‘gap’ in consciousness during the creative art. […] Depth psychologists interpret this ‘gap or blank as the brief period when the depth mind, which is inarticulate, overrides the articulate surface mind.”

In the context of Samoilov’s art such meditations are quite appropriate. His works belong to a different surface of understanding. Philosophically, in some of them, he goes significantly further than Minor White as well as a whole pleiad of Minor’s followers. He turned his attention into both the depth of himself and the being itself. There were such moments in his life when he was seriously keen on the astrophysics and spent hours looking into the telescope. If you take into account his studies of Nikolai Berdyaev’s and Georg Hegel’s philosophy, then it is possible that a much greater number of secret doors will open into interpretation of his oeuvre.

It is interesting that similar deep researches also characterise such a master of photography as Edward Weston. The photographer kept the ‘daybooks’ from 1923 to 1934. In his entry dated April 24 of 1930, he conveys one of the key thoughts of his worldview, “I want the greater mystery of things revealed more clearly than the eyes see, at least more than the layman. I would have a microscope, shall have one some day.” It is also quite interesting that if we compare the time when Weston wrote his daybooks with the period of Samoilov’s researches, we will see that both started approximately at the same age. Nevertheless, Weston went no further than material reasoning of his oeuvre while Samoilov went beyond the limit and therefore, it can be argued that in doing so he created exceptionally his own direction in photography.

Photography, being a phenomenon of material character that obeys the laws of physics and chemistry, is a metaphysical discipline for Samoilov. As a photographer of form, he brings each of his masterpieces to such a level at which all components of the image start making up a unified whole. One should enter the photographer’s coordinate system so that to obtain an understanding of this peculiarity. This system is a permanent doubtfulness, observation, and everlasting transitive state of search of eternal laws which in accordance with his own expression “exist then only when they do not.”

Dmitry Kiyan,
Editor-in-Chief,
Foto & Video magazine,
June of 2001.

Самойлов Александр Викторович (р. 1950) является одним из наиболее выдающихся и энигматичных русских художников XX - начала XXI столетий. “Чертовски утонченный фотограф”, - сказал Коул Уэстон, впервые увидев его работы.

Весомость мастера серьезна настолько, что если и проводить творческие изыскания, то его место в фотографии может быть адекватно понято только в соответствующем историческом контексте. В одной из своих статей («Заявление», 1959) фотограф Майнор Уайт, призывавший видеть в объекте, кроме того, что он есть изначально, и то, что он еще собой представляет, пишет: «Я прекрасно понимаю, что Фрейд подразумевал под понятием того незаметного разрыва в сознании, который происходит во время творческого процесса. Психологи считают этот разрыв или пробел теми короткими мгновениями, когда глубинное и не сформулированное никакими законами сознание проявляет себя и берет верх над сознанием привычным, поверхностным». 

Размышления на эту тему применительно к творчеству Самойлова будут вполне уместными. Его работы в иной плоскости понимания. Философски в некоторых из них он пошел значительно дальше не только самого Майнора Уайта, но и целой плеяды его последователей, обратив внимание как в глубины самого себя, так и бытия вообще. В его жизни были такие периоды, когда он серьезно увлекался астрофизикой и часами просиживал за телескопом. Если совместить это еще и со штудированием философии Бердяева и Гегеля, то в толковании смысла его творчества, возможно, приоткроется гораздо большее количество потаенных дверей.

Интересно, что схожие глубинные искания наблюдаются и у такого классика фотографии, как Эдвард Уэстон. В дневниках фотографа, которые он вел с 1926 по 1934 г., есть запись от 24 апреля 1930 года, передающая одну из ключевых мыслей его мировоззрения: «В объекте я хочу видеть раскрытие глубочайшей тайны, что недоступна глазу, по крайней мере простого наблюдателя. Мне бы понадобился для этого микроскоп. Возможно, я его однажды и приобрету». Весьма любопытно, но, сравнив время написания Уэстоном своих дневников с периодом, когда Самойлов занимался своими исследованиями, получится, что оба начинали, будучи приблизительно в одном возрасте. Но все-таки Уэстон не пошел дальше материального обоснования своего творчества, тогда как Самойлов вышел за эти рамки, и сегодня можно заявить, что тем самым создал исключительно свое направление в фотографии.

Фотография, будучи явлением материального порядка и подчиняющаяся законам физики и химии, у Самойлова – дисциплина метафизическая. Фотограф формы, он каждое произведение выводит на тот уровень, когда все составляющие изображения начинают работать на единое целое. Чтобы проникнуться этим, надо войти в систему координат фотографа. Она – не из формулировок «нравится» или «не нравится». Она – это постоянное сомнение, наблюдение, вечное промежуточное состояние поиска вечных законов, которые, по его выражению, «есть только тогда, когда их нет».

Дмитрий Киян.
Главный редактор «Foto&Video»
2001 г. Москва

С 1973 по 1978 гг. Александр Самойлов являлся фотографом киностудии “Мосфильм”, где работал с режиссерами Андреем Кончаловским, Витаутасом Жалакявичюсом и Рустамом Хамдамовым. С 1978 года и до распада Советского Союза сотрудничал с рядом издательских домов. Его работы появлялись на страницах журналов Premier, Officiel, Elle.